И.В.Сталин и В.И.Ленин
Наталья Морозова: «Какую же прекрасную страну мы потеряли!
И какие же прекрасные люди жили и работали в той стране.
Да что там говорить, если прекрасны даже осколки от погубленной страны...»
Рабочий класс

Великая Страна СССР

Наша Родина - СССР, наша цель - социализм, наше будущее - коммунизм!
RSS
ЖЗЛ - Изобретатели СССР
[ Все статьи раздела ]

6.10.2023
  Мы были первыми :: Яблочков П.Н. :: Русский Свет  



Отвечая на вопрос, кто изобрел электрическую лампу, современник скорее всего назовет Эдисона. Между тем в конце 1870-х годов в Европе на слуху было другое имя – Павел Яблочков. Лампы русского инженера первыми стали применяться в Европе для освещения улиц, а французы даже прозвали новый тип искусственного освещения «русским светом» – la lumiere russe.

"Русское солнце!" – кричат заголовки европейских газет. "Свет приходит с Севера!" – восклицают восхищенные парижане. Одно за другим создаются акционерные общества с участием Яблочкова. Он богат и прославлен. В свете всемирной славы он возвращается в Петербург, и от Каспийского до Белого моря зажигаются лампы с клеймом "Яблочков – изобретатель и Ко".

Сейчас даже вообразить невозможно, что всего каких-то сто лет назад слова «электротехника» не существовало, даже в словарях 80-х годов вы его еще не найдете, все было еще так неопределенно, зыбко, туманно, все абсолютно очевидное сегодня представлялось еще столь спорным, и, казалось, спорам этим конца не будет, а вот надо же, всего 100 лет прошло...

В вопросах теории первооткрывателя найти проще, чем в науке экспериментальной. Так и написано в учебниках: теорема Пифагора, закон Архимеда, система Коперника, бином Ньютона, таблица Менделеева, теория Эйнштейна. Но вот простой вопрос: кто подарил нам электрический свет? Кто создал эту, уже такую привычную маленькую стеклянную колбочку с тонкими волосками металла внутри — самый распространенный физический прибор нашего времени, количество которых измеряется многими миллиардами штук,— электрическую лампочку? О, на этот вопрос нелегко ответить. Можно было бы написать увлекательный, почти приключенческий роман (как жаль, что он не написан!) с десятками ярких героев, судьбы которых причудливо переплелись вокруг этой общей, всецело поглощающей их идеи — электрический свет! И в строю этих героев возвышается фигура русского изобретателя Павла Николаевича Яблочкова. Возвышается не только благодаря росту своему — 198 сантиметров,— но и трудами, положившими начало электрическому освещению.

В год рождения Павла в Поволжье свирепствовала холера, и великий мор испугал его родителей — крестить в церковь не понесли, историки потом напрасно искали его имя в церковных записях. Детство — это большой помещичий дом с мезонином и гулкими анфиладами полупустых комнат, фруктовые сады, которыми и по сию пору славится саратовская земля,— тихое детство мелкопоместного барчонка. Одиннадцати лет определен был Павел в Саратовскую гимназию (за четыре года до этого уехал из нее в петербургский кадетский корпус педагог-вольнодумец Николай Чернышевский), но проучился там недолго, семейство его обнищало предельно, и выход был один — карьера военная, благо это уже стало фамильной традицией. И вот судьба и родительская воля переносят Павла Яблочкова из скромной Саратовской гимназии в Петербург, в Павловский царский дворец, нареченный по имени нынешних своих жильцов Инженерным замком.

Десяти лет не прошло еще со времени Севастопольской кампании, славнейшей не только по доблести матросской, но и по высокому искусству русских фортификаторов, и дело военной инженерии было в почете, инженерное училище, куда прибыл Павел, пестовал сам генерал Э. И. Тотлебен — герой Крымской войны.

Павел Яблочков жил в пансионе преподавателя училища инженер-генерала Цезаря Антоновича Кюи — талантливого военного инженера и еще более талантливого музыкального критика и композитора, оперы и романсы которого живут и сегодня. Возможно, эти годы учебы в столице были для Павла Николаевича самыми счастливыми. Никто его не торопил, не подгонял, не было еще кредиторов и меценатов, и хотя не пришли еще великие озарения, но и разочарований, так переполнивших всю его жизнь, тоже, по счастью, еще не было. Первое разочарование наступило, когда после окончания училища был он произведен в подпоручики «с назначением на службу в 5-й Саперный батальон» Киевского крепостного гарнизона. Как непохожа оказалась вся батальонная действительность на ту интересную, полную творческих радостей жизнь инженера, которая мерещилась ему в Петербурге. Не получилось из него военного: примерно через год Павел Николаевич увольняется из армии «по болезни».

Наступает самый неустроенный период его жизни, но открывается он событием для всего последующего его бытия очень важным. Через год после выхода в отставку Яблочков непонятно как опять оказывается в армии. Он учится в Техническом гальваническом заведении, где углубляются и расширяются его знания в области «гальванизма и магнетизма»,— ведь, повторяю, слова «электротехника» еще не существовало. Немало великих ученых и знаменитых инженеров в молодые годы, подобно Яблочкову, кружили вот так по жизни, натыкаясь то на одно, то на другое, присматриваясь, примериваясь, отыскивая что-то, что — они сами не могли объяснить, но, когда вдруг находили, сразу понимали — это то, что они искали. Как хорошие гончие, брали наконец след, и уже никакая сила, никакой соблазн не могли отвлечь их и сбить с пути. Вот так и 22-летний Яблочков «взял след» электричества, чтобы никогда не оставлять его.

Окончательно расставшись с армией, Павел Николаевич приезжает в Москву и скоро становится во главе управления телеграфной службы Московско-Курской железной дороги. Это уже «электричество». Уже есть лаборатория, уже можно проверить кое-какие, пусть робкие еще, собственные идеи. Есть сильное научное общество, где собираются естествоиспытатели,— назовем их так, ведь если нет слова «электротехника», то и «электротехников» быть не может. Есть, наконец, только что открывшаяся первая Политехническая выставка — смотр последних достижений русской техники. И — может быть, это всего важнее — есть друзья, единомышленники, которым, как и ему, не дают покоя тайны крохотных рукотворных молний — электрических искр! С одним из этих друзей, Николаем Гавриловичем Глуховым, и решает Яблочков открыть свое «дело» — универсальную электротехническую мастерскую.

Стоит отметить, что впервые идея о том, что для освещения домов и улиц можно использовать электричество, пришла в голову экспериментаторам еще в самом начале XIX века. Первый известный истории случай освещения помещения с помощью электричества произошел в Санкт-Петербурге в 1802 году. Профессор физики Василий Петров однажды провел такой опыт. К электрической батарее он подсоединил две угольные палочки. Одну соединил проволокой с «плюсом», другую – с «минусом». Когда Петров сблизил концы палочек, ток прошел сквозь воздушный промежуток с одной на другую и возникшая огненная дуга на мгновение осветила лабораторию. Позже, описывая это явление в своем отчете, профессор Петров не забыл упомянуть о световом эффекте: от возникающего между углями белого света, писал он, «темный покой довольно ясно освещен быть может».

За рубежом схожий эксперимент с образованием вольтовой дуги провел английский ученый Гемфри Дэви, и именно его работы подстегнули других присмотреться к возможностям электрического освещения. Оно, впрочем, в тот момент никого всерьез не интересовало – человечество только-только открыло для себя газовое освещение, которое имело ряд преимуществ перед привычными для той поры масляными фонарями. Еще долго после того, как лондонская Пэлл-Мэлл стала первой в мире улицей, где установили газовые фонари, люди не могли нарадоваться новому способу освещения. А в середине XIX века у газового освещения появилась прекрасная альтернатива – керосиновые фонари. Тем временем опыты с электричеством продолжались.

В 1844 году французский физик Жан Бернар Леон Фуко (тот самый, что впоследствии прославился своим опытом с маятником) сделал электроды своей дуговой лампы не из древесного угля, а из твердого кокса. Это увеличило продолжительность горения дуги, а за счет того что Фуко использовал часовой механизм для сближения электродов по мере их сгорания, ему удалось разработать, по сути дела, первую не слишком быстро прогорающую электрическую лампу. В 1848 году он даже применил ее для освещения одной из площадей Парижа, но на тот момент к его разработке отнеслись как к курьезу. Лампа работала недолго, а питалась она не от сети, а от тяжелой электрической батареи и явно не составляла серьезной конкуренции газовым фонарям.

Между тем в свет выходили все новые электрические лампы. Инженеры экспериментировали с материалом электродов, разрабатывали все более совершенные механизмы их сближения, проектировали генераторы для питания своих ламп. Но, несмотря на все усилия разработчиков, электрические лампы оставались слишком дороги и городские власти не спешили отказываться от газовых и керосиновых фонарей в пользу электричества.

К несчастью своему, и Яблочков и Глухов были изобретателями, но не были дельцами. «Дело» их с треском лопнуло, а Яблочков, чтобы не угодить в долговую тюрьму, срочно уезжает за границу. Там, в Париже, весной 1876 года и патентует он свою «электрическую свечу».

Чтобы, не залезая в технические дебри, объяснить суть главного изобретения Яблочкова, надо сделать маленькое историческое отступление о светильниках вообще. Первый светильник — лучина — был известен еще доисторическому человеку. От лучины начинается долгая, веками исчисляемая цепочка: факел — масляная лампа — свеча — керосиновая лампа — газовый фонарь.

При всем разнообразии этих светильников их объединяет общий принцип: во всех что-то горит, соединяется с кислородом воздуха. Замечательный русский ученый В. В. Петров в 1802 году описал свой опыт «с огромной наипаче батареей» гальванических элементов, в результате которого он получил электрическую дугу — первый в мире искусственный электрический свет. (Естественный известен был давно: молнии. Другое дело, что природу этого света не понимали.) Скромный Петров работу свою, написанную по-русски, никуда не отсылал, в Европе она была неизвестна, и честь открытия дуги долго приписывалась знаменитому английскому химику Дэви, который, ничего не зная о Петрове, повторил через 12 лет его опыт и окрестил дугу в честь знаменитого итальянского физика Вольта. (Интересно, что «вольтова дуга» к самому Алессандро Вольта совершенно никакого отношения не имеет.)

Открытие Петрова дало толчок к созданию принципиально новых, электрических, дуговых ламп: два электрода сближались, вспыхивала дуга, яркий свет озарял все вокруг. Но вот угольные электроды постепенно сгорали, расстояние между ними увеличивалось и дуга гасла. Электроды требовалось постоянно сближать. Так возникли разнообразные ручные, часовые, дифференциальные и другие механизмы регулировки, которые при всем своем хитроумии требовали неусыпного за собой наблюдения. Ясно, что каждый такой светильник был явлением чрезвычайным. Правда, Жобар во Франции предложил использовать для освещения не дугу, а накаленный электрический проводник, его соотечественник Шанжи попробовал устроить такую лампу, русский изобретатель А. Н. Лодыгин довел ее, как говорится, «до ума», создав первую годную к практике лампочку накаливания, но коксовый стержень ее был так нежен и хрупок, а недостаточный вакуум в стеклянной колбе так быстро сжигал его, что на лампочке накаливания в середине 70-х годов поставили крест. Вновь обратились к дуге. И тут появился Яблочков.

Весной 1874 году Павел Яблочков разработал прожектор с дуговой лампой для правительственного паровоза, направлявшегося из Москвы в Крым. В течение всей поездки сам разработчик, стоя на передней площадке паровоза, менял угольки, настраивал регулятор и в итоге пришел к выводу, что у дуговой лампы такой системы нет будущего. Он занялся упрощением регулятора лампы, в чем, как выяснилось позже, не было необходимости. Регулятор был просто не нужен! Сделать это открытие Яблочкову помог случай.

Однажды, когда он проводил опыт по электролизу раствора поваренной соли, параллельно расположенные угли, погруженные в электролитическую ванну, случайно коснулись друг друга и между ними вспыхнула электрическая дуга. Благодаря этому эпизоду инженер пришел к замечательной идее: если расположить электроды не друг против друга, а параллельно, можно обойтись без регулятора межэлектродного расстояния. Реализация простой идеи потребовала изобретательности, но Яблочков справился с задачей – стержни-электроды он разделил прокладкой из специальной глины, которая скрепляла угли между собой и изолировала их друг от друга.

Есть легенда, что в парижском кафе случайно положил он на столик рядом два карандаша, и тут его осенило: ничего сближать не надо! Пусть электроды стоят рядом, между ними — плавкая изоляция, которая сгорит в дуге,— электроды горят и одновременно укорачиваются! И верно ведь говорят: все гениальное — просто.

В 1875 году, когда Яблочков работал над своим изобретением, дела его мастерской в Москве шли неважно, и ученый перебрался в Париж. Здесь российским специалистом заинтересовался крупный ученый и владелец заводов по производству физических приборов Луи Бреге и предложил ему место в своей фирме. Возможно, именно это событие и предопределило будущий триумф изобретателя.

В простоте свечи Яблочкова было сокрыто великое преимущество: смысл ее был доступен дельцам, ничего не сведущим в технике. Она была слишком наглядна, чтобы с ней можно было спорить. Именно поэтому она завоевала мир со скоростью неслыханной. Первая демонстрация «свечи» состоялась в Лондоне весной 1876 года, и в Париж Павел Николаевич, еще вчера убегавший от кредиторов, вернулся уже известным изобретателем. Мгновенно возникает кампания по эксплуатации его патентов.

Специальный завод производит восемь тысяч «свечей» в день. Они освещают знаменитые парижские магазины, гостиницы, порт в Гавре, оперу и крытый ипподром в Париже, целая гирлянда фонарей висит в ночном небе на улице Оперы — зрелище невиданное, сказочное, «русский свет» у всех на устах. В одном из писем им восхищается П. И. Чайковский. И. С. Тургенев пишет брату из французской столицы: «Яблочков, наш соотечественник, действительно изобрел нечто новое в деле освещения...» Сам Яблочков не без гордости отмечает позднее: «...именно из Парижа электричество распространилось по разным странам мира до дворцов шаха персидского и короля Камбоджи, а совсем не пришло в Париж из Америки, как теперь имеют нахальство утверждать».

3 марта 1876 года Яблочков получил французский патент на изобретенную им лампу, а через месяц продемонстрировал свое изобретение в Лондоне. Презентация лампы проходила на «ура», и вскоре европейские газеты начали пестреть заголовками: «Изобретение инженера Яблочкова – новая эра в технике», «Россия – родина электричества» и другими в том же духе. Вскоре свечи Яблочкова появились в продаже и начали расходиться в громадных для того времени количествах. Имя русского инженера стало хорошо известным в Старом Свете, но время триумфа продлилось недолго. Вскоре появилась лампа накаливания и сразу же проявила себя с самой лучшей стороны.

Вот ведь какие удивительные вещи бывают в истории науки: около пяти лет вся мировая электрическая светотехника во главе с Яблочковым под гром триумфальных оркестров двигалась, в сущности, по ложному, бесперспективному пути. Праздник «свечи» длился очень недолго, равно как и материальная независимость ее изобретателя. «Свеча» угасла не сразу, но исход ее борьбы с лампами накаливания был предрешен. Конечно, работы Лодыгина, Свана, Максима, Нернста, Эдисона и других «родителей» современной лампочки накаливания тоже не сразу убедили всех в ее многочисленных преимуществах. Еще в 1891 году, когда Ауэр установил на газовой горелке свой колпачок, увеличивающий ее яркость, были случаи, когда городские власти вновь заменяли газом только что устроенное электрическое освещение. Но тем не менее при жизни Яблочкова уже было ясно, что его. «свеча» бесперспективна. Почему же до наших дней имя автора «русского света» столь прочно вписано в историю электротехники и окружено уже 100 лет почетом и уважением?

Павел Николаевич Яблочков был первым в мире изобретателем, который утвердил электрический свет в умах людей. Лампа, вчера столь же редкая, как заморский попугай, сегодня перестала быть экзотическим чудом, приблизилась к человеку, убедила его в своем недалеком счастливом будущем. Короткая и бурная история этого изобретения ускорила решение многих насущных задач тогдашней техники, показала необходимость централизации источников тока, помогла решить проблему дробления электрической энергии, содержала зачатки будущей электротехнической промышленности. Яблочков прожил жизнь короткую и не очень счастливую. После «свечи» он работал очень много и в России, и за рубежом. Но ни одно другое его изобретение — это видно теперь — не повлияло на прогресс техники столь сильно, как его «свеча»,— воистину великое заблуждение.

Яблочков доживал свои дни в крайней бедности. Павел Николаевич умер в Саратове от болезни сердца, когда ему было всего 47 лет. Говорят, последними его словами были: «Трудно было там, да нелегко и здесь».

Эксперименты по разработке лампы накаливания в XIX веке проводились параллельно с проектированием дуговой лампы. Некоторые ученые, как Яблочков, делали ставку на более яркую дуговую лампу, другие верили, что будущее за лампой накаливания. Одним из первых экспериментировать с лампами накаливания начал англичанин Деларю – в 1809 году он получил свет, пропуская ток через платиновую спираль. Спустя три десятилетия более доступный способ получения света открыл бельгиец Жобар – он накаливал угольные стержни. Отставной офицер Александр Лодыгин создал лампу с несколькими угольными стержнями – при сгорании одного автоматически включался следующий. Путем постоянного усовершенствования Лодыгин поднял ресурс своих ламп с 30 минут до нескольких сотен часов! Кстати, именно он одним из первых начал откачивать воздух из баллона лампы. Но прекрасный инженер Лодыгин был неважным предпринимателем и поэтому занял весьма скромное место в истории. Все почести достались Эдисону, который приступил к разработке лампочки лишь в 1879 году. Тем не менее слава Эдисона вполне им заслужена. Опираясь на опыт других, он провел тысячи экспериментов, израсходовав на них более $100 000 – колоссальную сумму по тем временам, и добился своего – смог создать первую в мире лампочку с продолжительным сроком службы (800–1000 часов), пригодную для массового производства. Причем изобретатель подошел к делу комплексно: не зацикливаясь только на своей лампе, он во всех деталях разработал системы электрического освещения и централизованного электроснабжения от сети до конкретного потребителя. Это и сделало его лампочки столь популярными.

По-настоящему популярным электрическое освещение стало после того, как Эдисон разработал полную цепочку – от электростанций до конечных потребителей. Однако освещать лампами улицы начали еще в середине XIX века. Сперва использовали дуговые лампы с регуляторами, затем – свечи Яблочкова, пока их не вытеснили лампы накаливания. Но яркими дуговыми лампами еще долго освещали улицы: например, в 1910 году в Москве действовало 440 дуговых электрических фонарей и шесть опытных с лампами накаливания. Последние керосиновые фонари в Москве заменили электрическими в 1926 году, газовые просуществовали до 1932-го.

Источник




| Печать |     | В начало |

Великая Страна СССР - Союз Советских Социалистических Республик!

Копирование и распространение материалов приветствуется. Размещение обратных ссылок остается на ваше усмотрение.
Все музыкальные файлы, представленные на сайте, предназначены исключительно для ознакомительного использования. Все права на них принадлежат их владельцам, равно как и права на книги, статьи и иные материалы.
Если вы считаете, что какие-то ваши права были нарушены материалами этого сайта - пишите - адрес приведен ниже. В письме необходимо указать следующие данные:

Адрес страницы сайта, нарушающей, по Вашему мнению, авторские права;
Ваши ФИО и e-mail;
Документ, подтверждающий авторские права.


mailto:
Статистика: Яндекс.Метрика
Top.Mail.Ru