 |
Наталья Морозова: «Какую же прекрасную страну мы потеряли!
И какие же прекрасные люди жили и работали в той стране. Да что там говорить, если прекрасны даже осколки от погубленной страны...» |
 |
 |
|
 |
Великая Страна СССР |
|||
|
|||||||||||||||||||
| ПОХОД НА МОСКВУ… НАВСТРЕЧУ КАТАСТРОФЕ |
|
4. ПОХОД НА МОСКВУ . НАВСТРЕЧУ КАТАСТРОФЕ Уволенный с поста донского атамана генерал Краснов оставил свое «царство» в тяжелейшем состоянии. Созданный им террористический режим переживал самые мрачные времена. Спинной хребет режима — армия находилась в глубоком разложении. Ряд казачьих полков, оккупировавших юг Воронежской губернии, восстал против власти Краснова и его преступной политики и самовольно ушел на Дон. Наступавшие советские войска освободили от мятежников более половины Донской области, устремляясь к Новочеркасску и Ростову. Дезертирство из деморализованных казачьих полков приняло характер повальной эпидемии. В одном из своих первых приказов новое руководство области — атаман А.П.Богаевский и командующий Донской армии В.И.Сидорин вынуждены были признать, что, несмотря на ряд приказов окружным, станичным и хуторским администрациям, «много малодушных казаков до сих пор безнаказанно скрываются по станицам, хуторам и селениям области, стремясь всеми способами уклониться от службы на фронте, лишь бы спасти себя» (Донские ведомости, 13(26) февраля 1919 г.). Это же подтвердил с крайним раздражением и генерал Деникин, в оперативном подчинении которого с 1919 года находилась Донская армия. В одном из приказов того времени он буквально бился в истерике, заявляя: «Дальше этого терпеть нельзя: города, деревни и станицы переполнены дезертирами и уклоняющимися от военной повинности, в то время, как армия истекает кровью...» (Донские ведомости, 21 марта (2 апреля) 1919 г.). От казачьего «патриотизма», лицемерно воспетого Красновым, не осталось и следа. Дон буквально кишел дезертирами — казаками и иногородними. Эта болезнь истощала Донскую армию. С лета 1918 года до весны 1919-го она в своем боевом составе сократилась примерно с 60 тыс. до 15 тыс. человек. Значительными были ее боевые потери. Краснов называл цифру в 30 тыс. павших в боях осенью и зимой 1918 года. Остальную убыль в 10—15 тыс. бойцов, вероятно, составили дезертиры. И Краснов, и Деникин с тревогой отмечали тяжелый кризис, который переживала Донская армия в конце 1918-го — начале 1919 года. Новое руководство донской Вандеи под давлением Деникина и союзников не оставило идеи атаманов Каледина и Краснова въехать победителями в красную Москву на белом коне и потому начало рьяно разгребать «Авгиевы конюшни», оставленные после себя режимом Краснова. Подчеркнув, что борьба Краснова против дезертирства «не дала желательных результатов», оно объявило против этого «опасного порока» ожесточенную войну, которая затмила все прежние бессильные злобствования атамана Краснова. В ходе этой кампании раскрылась вся глубина разложения, которое переживал белоказачий режим после ухода Краснова. Это ярко высветил чрезвычайный приказ по искоренению массового дезертирства, изданный Богаевским и Сидориным 7 марта 1919 года. Ввиду его особой значимости приведем текст этого «исторического» документа чуть ниже почти полностью в назидание сочинителям фарисейских од во славу донской Вандеи. На борьбу с дезертирством встал и запаниковавший Большой войсковой крут, заседавший в это время. Созданная им комиссия выработала программу мер по обороне и восстановлению боеспособности армии, которую всемерно поддержал новый атаман Богаевский. В целях ее реализации он в своем приказе предложил «к неуклонному исполнению» следующие меры: «1. Из отрядов, сражающихся на фронтах, распоряжениями командующих фронтами выделить особые взводы, полусотни или сотни, составленные из надежных, безупречного поведения казаков, и которым придать военно-полевые суды. Задача этих отрядов в полосе до 50 верст глубиной собрать всех оставивших свои части воинских чинов; наиболее преступных из них судить и на месте приводить приговор в исполнение, а остальных вести с собой от селения к селению и доставлять беглецов в ближайшие воинские части, расположенные в полосе, откуда отряд выслан. 2. В тылу глубже 50-верстной полосы распоряжением окружных атаманов вылавливать дезертиров также особыми отрядами с приданными к ним военно-полевыми судами и членами Большого войскового крута. Задачи этих отрядов те же, что и в пункте 1-м сего приказа. 3. Временные полевые суды составить из 6 членов: 3 казаков и 3 выборных из числа подлежащих призыву того селения, где происходит суд. 4. Наказания, применяемые судом, должны быть только двух видов: 1) порка розгами или плетьми; 2) смертная казнь. 5. При определении наказания не стеснять судей никакими законами, а судить по целесообразности и по совести. 6. Разбор в суде и приведение приговора в исполнение — не более 24 часов с момента начала суда» (выделено мной. — П.Г.). 7. Наказываются поркой и крупным денежным штрафом и укрывающие дезертиров. 9. Вести учет в частях выловленных дезертиров и уведомлять их под расписку, что в случае повторения побега последует смертная казнь. Приказ подписали атаман Богаевский и командующий Донской армией генерал Сидорин (см.: Донские ведомости, 23 февраля (8 марта) 1919 г.). Чтобы те, кому следовало, поняли, что с ними власть не шутит, белоказачья Фемида без промедления издала «Положение о военно-полевых судах». Из этого документа следовало, что учреждались специальные «противодезертирные» суды «скорострельного» характера, которым было приказано руководствоваться не законами, а «целесообразностью», то есть им давался полный простор для беззакония. Подсудимые до есаула включительно присуждались к 50 ударам розгами или плетьми; офицеров судили специальные суды, приговаривавшие подсудимых к разжалованию в рядовые без права перевода в другие части. При повторении проступка тем и другим следовала смертная казнь. Дело в суде рассматривалось не более 3-х суток. Приговор подлежал исполнению через 24 часа. Принесение жалоб и ходатайств на приговор не допускалось (см.: Донские ведомости, 23 апреля (6 мая) 1919 г.). В истории белого движения той поры было много жестоких приказов. Но подобных приведенному выше и способных соперничать с ним по бесчеловечности, пожалуй, найдется немного. Для белоказачьих верхов Дона приказ, объявлявший истребительную войну против массового дезертирства во имя спасения разлагавшегося режима, был своего рода приказом № 227, изданным за 20 с лишним лет до известного сталинского приказа «Ни шагу назад», появившегося в критические дни обороны Сталинграда во имя защиты советского народа от фашизма. Политические цели у этих приказов были прямо противоположны, но накал борьбы противостоящих сил они выражали очень наглядно. Апологеты донской Вандеи, как и их союзники из лагеря нынешней «демократии», очень любят клеймить Советскую власть за жестокость, проявленную в года Великой Отечественной войны по отношению к изменникам, дезертирам и трусам, ссылаясь часто на приказ № 227. Но они при этом фарисейски обходят, как кот горячую кашу, драконовские приказы белых режимов, подобные процитированному выше приказу вождей донской Вандеи Богаевского и Сидорина. Этот их приказ придал террору вандейцев высший накал с введением заградотрядов, карательных команд, штрафбатальонов, военно-полевых судов, телесных экзекуций и смертной казни. Бурная мобилизационная лихорадка, охватившая Дон после отставки Краснова и его команды, затронула буквально все стороны жизни, связанные с ведением войны. Режим в первую очередь зверски обрушился против дезертиров, устраивая на них облавы, как на диких животных. По станицам и хуторам рыскали карательные и заградотряды, безостановочно работала машина военно-полевых судов, гремели залпы карателей, расстреливавших «беглецов» от войны. Правительственная газета «Донские ведомости» печатала на целые страницы списки дезертиров — казаков и иногородних, которых призывали явиться в части, иначе их ждали военно-полевой суд и смертная казнь. Так, 29 марта был опубликован список 86 казаков-дезертиров и список 134 иногородних-дезертиров. «Всем станичным, волостным, хуторским и сельским властям, — говорилось в документе, — принять энергичные меры для розыска и ареста ниже поименованных лиц. Не явившиеся (до 1 -IV) будут преданы вместе с укрывающими их военно-полевому суду» (Донские ведомости, 29 марта (11 апреля) 1919 г.). На следующий день список иногородних-дезертиров увеличился до 449 человек. И это только по одному Черкасскому округу. Дезертирство, как выражение массового народного недовольства преступной войной, зверски подавлялось режимом атамана Богаевского, который, вступая во власть, клялся, что он истинный сторонник «народоправства». Своим приведенным выше приказом атаман-«либерал» дал еще одно подтверждение правильности вывода генерала Деникина о том, что у донских политиков «приверженность к демократическим лозунгам» зачастую покрывала «далеко не демократическую сущность». Усиливая войну против дезертирства, власть предпринимала чрезвычайные меры по ликвидации провалов Краснова в материальном обеспечении фронта. Последовали кампании по реквизиции для фронта белья, обуви, верхней одежды, кухонной, чайной, столовой посуды и постельных принадлежностей в городах Новочеркасске, Ростове, Нахичевани, Александровске-Грушевском, Азове, Таганроге и Дмитровске. Реквизиция была объявлена бесплатной. Уклонявшиеся от сдачи вещей подвергались штрафу в 5 ООО руб. или тюремному заключению на 3 месяца (см.: Донские ведомости, 7(20) марта 1919 г.). Были мобилизованы в трудовые дружины студенты высших и средних учебных заведений и даже учащиеся начальных училищ в возрасте с 15 лет. На призывные пункты были призваны студенты, укрывавшиеся от мобилизации на штатных должностях в различных правительственных учреждениях. К обслуживанию санитарных нужд армии были привлечены свободные священнослужители, так как не хватало медперсонала, а лечение раненых и больных находилось в крайне запущенном состоянии. По данным санитарной комиссии Большого войскового круга, в Ростове 13 ООО больных лежало на кроватях и около 1 500 — на полу, на вокзале — еще 4 ООО больных и раненых; в Новочеркасске более 4 ООО больных размещалось на койках, свыше 900 — на полу из-за отсутствия соломы для изготовления тюфяков (см.: Донские ведомости, 17(30) марта 1919 г.). В результате жесточайшего нажима новых правителей Дона многие провалы, допущенные при «блистательном» правлении атамана Краснова, удалось выправить. Выловленными дезертирами и дополнительными мобилизациями Донская армия была значительно пополнена. Ее численность, по данным генерала Деникина, возросла с 15 тыс. в начале 1919 года до 45 тыс. в августе 1919 года (см.: Белое движение: начало и конец.., с. 116). Улучшилось ее снабжение вооружением и боеприпасами, другими материальными средствами, в достатке доставленными союзниками. Как свидетельствовал тот же Деникин, войска, находившиеся под его командованием и нацеленные для наступления на Москву, с марта 1919 года получили от Великобритании 558 орудий, 12 танков, более 1,6 млн. снарядов, 160 млн. русских патронов и 250 тыс. комплектов обмундирования и снаряжения. «Недостаток в боевом снабжении, — признавал Деникин, — с тех пор мы испытывали редко» (Деникин А.И. Очерки русской смуты.., т. 4, с. 86). Но главное, боевая сила донских вандейцев значительно возросла с приходом на Дон Добровольческой армии Деникина, вместе с которой они в июле 1919 года двинулись на Москву, к чему так долго готовились атаманы Каледин и Краснов. Донская армия, сведенная в четыре корпуса, согласно известной Московской директиве Деникина, получила приказ наступать на Москву по двум направлениям: 1) Воронеж-Козлов-Рязань и 2) Нижний Оскол-Елец-Кашира (см.: Белое движение: начало и конец.., с. 104). Донская кавалерия составила в армии Деникина наиболее многочисленную и боеспособную ее часть. Однако при всем этом она, по отзыву Деникина, страдала опасной болезнью — сепаратизмом, что негативно отразилось на ходе и исходе всего наступления на Москву. «Донская армия, — жаловался Деникин, — представляла из себя нечто вроде «иностранной-союзной». Подчиняясь Деникину только в оперативном отношении, командование Донской армии оказывало ему зачастую пассивное сопротивление. «Переброска донских частей в мой резерв и на другие фронты, — вспоминал Деникин, — встречала большие затруднения, ослушание частных начальников, как, например, ген. Мамонтова, повлекшее чрезвычайно серьезные последствия, оставалось безнаказанным». Во всем этом проявлялось тяготение к преимущественной защите донских границ во вред общей стратегии (см.: там же, с. 191). В течение всего наступления войск Деникина на Москву это «тяготение» проявлялось в том, что донские части, занимавшие правый фланг армии Деникина, явно тяготели к защите границ Донской области, боялись оторваться от них, нарушая тем самым общую стратегию наступления. Единственным исключением из этого правила явился рейд корпуса Мамонтова по тылам советского Южного фронта. Но и он, в конечном счете, подтвердил то же самое. Рейд корпуса начался в середине августа 1919 года прорывом фронта между Борисоглебском и Бобровом. 18 августа был захвачен Тамбов, 23-го — Козлов, 28-го — Лебедянь. Узнав о неудаче 3-го Донского корпуса в районе Коротояка, Мамонтов самовольно поворачивает ему на выручку, помогает захватить Коротояк, затем важный железнодорожный узел Лиски. Этим, по мнению Деникина, и ограничился его вклад в положительное изменение ситуации на фронте. Перед корпусом отрылись свободные пути и его многоверстные обозы с награбленным имуществом потянулись на Дон. Из 7 тыс. сабель в корпусе едва осталось до 2 тыс. бойцов, остальные с добычей ушли домой (см.: Деникин А.И. Очерки русской смуты, т. 5.., с. 122). Полуразвалившийся корпус приказом Деникина был передан из Донской в Добровольческую армию. Но командующий Донской армией Сидорин выступил с сердитым протестом, и корпус снова вернули в Донскую армию, а Мамонтова строптивые донцы возвели в народные герои. Как показало время, едва ли не самым главным мотивом рейда корпуса стал захват в советском тылу огромной добычи в виде материальных ценностей. Оценивая позже итоги рейда Мамонтова, Деникин писал: «Мамонтов мог сделать несравненно больше: использовать исключительно благоприятную обстановку нахождения в тылу большевиков конной массы и, сохранив от развала свой корпус, искать не добычи, а разгрома живой силы противника, что несомненно вызвало бы новый крупный перелом в ходе операции» (Белое движение: начало и конец.., с. 121). И дополнял: «Обремененный огромным количеством благоприобретенного имущества (апологеты исчисляли обозы корпуса в 60 верст), корпус не мог уже развивать энергическую боевую деятельность» (там же, с. 120). Действия Мамонтова ошибочными позже признал и начальник оперативного управления штаба Донской армии полковник В.Добрынин. Он писал: «К сожалению, нужно признать ошибочным поворот корпуса на юг». Движение на Москву дало бы, по его мнению, несравненно больший результат (см.: Добрынин В. Борьба с большевиками на Юге России. — Прага, 1921, с. 81). В кульминационный период похода генерала Деникина на Москву (октябрь-ноябрь 1919 г.) на главном направлении его движения (Курск-Орел-Воронеж) наиболее боеспособными войсками считались, наряду с Добровольческой армией, казачьи корпуса: 2-й Кубанский генерала Науменко, 3-й Кавказский генерала Шкуро и 4-й Донской генерала Мамонтова. Однако к моменту решающих сражений они были, по признанию Шкуро, сильно измотаны боями и ослаблены дезертирством. В корпусе Науменко из числившихся 4 ООО было в строю лишь 1 200 бойцов, остальные — в бегах; 3-й корпус Шкуро, по его признанию, как и Кубанский, был сильно подорван дезертирством. 4-й корпус Мамонтова после рейда, по свидетельству Деникина, поредел окончательно (см.: Трагедия казачества. — М., 1994, с. 98). В этот критический момент на полях сражений появилась сила, оказавшая решающее воздействие на ход вооруженной борьбы в пользу советской стороны, в лице конного корпуса С.М.Буденного (в ноябре 1919 г. преобразованного в 1-ю Конную армию) и сводного конного корпуса Б.М.Думенко. Тем самым острая нехватка кавалерии в советских войсках была частично восполнена. Особенно важным было то, что в сражения с белоказаками и офицерами-добровольцами вступали ранее расказаченные красные казаки и иногородние Дона и Кубани. В свое время изгнанные из родных станиц казачьим кулачеством за свои революционные настроения, они отличались высоким моральным духом и хорошей боевой подготовкой. Как видим, злобная кампания казачьих верхов по расказачиванию красных казаков, в свое время развернутая атаманом Красновым, «аукнулась» для этих верхов рождением той силы, которая очень помогла разгрому белоказачьей Вандеи. По данным белоказачьих штабов, конница Буденного насчитывала до 15 тыс. бойцов, конница Думенко — 5 тыс. И укомплектованы они были главным образом донскими и кубанскими казаками (см.: Добрынин В. Указ. соч., с. 95). Генерал Шкуро, испытавший на своей шкуре мощь ударов кавалеристов Буденного, состоявших преимущественно из донских, кубанских и терских казаков, в свое время изгнанных из своих родных станиц за причастность к большевизму, отмечал их поразительное упорство в преследовании противника, то есть шкуровцев (см.: Трагедия казачества.., с. 96). Со Шкуро был согласен и генерал Деникин. При этом он отмечал высокую боеспособность и маневренность кавалерии Буденного и Думенко по сравнению с пехотой. «Конница Буденного и Думенко, — писал он, — состоявшая главным образом из донских и кубанских казаков, рвавшихся в родные места, не потеряла боеспособности и активности...» (Деникин А.И. Очерки русской смуты, т. 5.., с. 218). Появление конницы Буденного вызвало панику в командных кругах белогвардейцев. Генерал Шкуро отмечал: «В лице кавалерии Буденного вошел в игру новый и серьезный противник». Бои вокруг Воронежа, который удерживал Шкуро, развертывались, по его признанию, «с инициативой на стороне Буденного» (Трагедия казачества.., с. 95). «Донское командование потребовало, чтобы я перешел в наступление и разбил Буденного. Это было совершенно непосильно для меня. Что мог сделать я с моими 5 ООО шашек против 15 ООО свежей конницы Буденного». Шкуро категорически отказался выполнять это требование (см.: там же). Он поспешил в Харьков в штаб Добровольческой армии, где рассчитывал встретить Деникина, чтобы убедить его немедленно принять меры для ликвидации корпуса Буденного. В Харькове Деникина не застал, вел переговоры с начальником штаба и генерал-квартирмейстером Добровольческой армии. Запаниковавший Шкуро старался убедить их в том, что «конная армия Буденного представляет для нас неотвратимую опасность; доказывал необходимость, не теряя времени, напрячь все усилия, чтобы покончить с ним, хотя бы для этого пришлось отвлечь силы с других участков фронта и отдать вследствие этого территорию даже до Ростова» (там же, с. 98). План Шкуро был высокомерно отвергнут штабом Деникина. Было решено создать конную ударную группу из наличных сил кавалерии численностью в 10 тыс. сабель под командованием кубанского генерала Улагая. Но из этой затеи ничего не вышло ввиду измотанности белоказачьей кавалерии, в то время как корпус Буденного наращивал сокрушительные удары по войскам Деникина. Так, штаб Донской армии сообщал, что перед конницей Буденного корпус Мамонтова «отходил без особых боев». Донское командование побуждало свою конницу к активным действиям, вплоть до отрешения от должности высших начальствующих лиц, но «ничего сделать не могло, так как конница не исполняла приказов об атаке конницы противника и неудержимо катилась на юг» (Добрынин В. Указ. соч., с. 94). В ряде успешно проведенных операций — Курско-Орловской, Воронежско-Касторненской, Харьковской, Хоперо-Донской, Росто-во-Новочеркасской Конная армия Буденного и сводный конный корпус Думенко проявили себя как главная ударная сила советских войск. При всемерной поддержке стрелковых советских дивизий они внесли решающий вклад в разгром армии Деникина. 7 января 1920 года кавалеристы корпуса Думенко овладели Новочеркасском, а 10 января конники Буденного освободили Ростов (см.: Гражданская война в СССР. — М., 1986, т. 2, с. 197). Белогвардейское командование, используя благоприятные погодные условия (весеннюю распутицу) и выгодные для обороны водные рубежи Дона и Маныча, решило остановить на этих рубежах победное наступление советских войск и перейти в решительное контрнаступление. Состоялось крупнейшее за всю Гражданскую войну встречное сражение кавалерийских частей (с обеих сторон в нем участвовало до 25 тыс. кавалеристов), в ходе которого 1-я Конная армия и ударная группа 10-й армии нанесли деникинцам тяжелейшее поражение, в том числе и 1—4-му корпусам Донской армии. Судьба войск Деникина была уже фактически решена. Их уцелевшие остатки хлынули в Новороссийск для эвакуации за границу, или в Крым под начало барона Врангеля, чтобы вскоре повторить кошмарное бегство уже из Крыма, подобное новороссийской катастрофе. Поражение деникинской армии обнажило все время сохранявшиеся подспудно острые противоречия между «великодержавником» Деникиным и казачьими верхами Дона, Кубани и Терека, неизлечимо болевшими национально-местническим сепаратизмом. Это проявилось в попытках создания еще в октябре 1917 года Калединым Доно-Кавказского союза, продолженных затем режимами Краснова и Богаевского; в постоянных столкновениях между генералами Красновым и Деникиным по вопросам о формах государственного устройства России; в жестокой расправе деникинцев с сепаратистским руководством Кубанской краевой рады (октябрь-ноябрь 1919 г.); в решении казачьего Верховного круга Дона, Кубани и Терека перед бегством из Екатеринодара (март 1920 г.) о разрыве соглашения с Деникиным о совместной борьбе против большевиков и организации самостоятельной обороны казачьих областей. Ко времени эвакуации белогвардейских сил из Новороссийска отношения между Деникиным и командованием Донской армии обострились до последней степени. Командующий Донской армией генерал Сидорин в момент панического отступления измотанных в боях донских частей, стремившихся быстрей эвакуироваться, примчался к Деникину и потребовал погрузки донцов на суда, пригрозив «в случае отказа грузить донские части застрелить Деникина» (Гордеев А.А. История казачества. — М., 2006, с. 628). Угрозы мало помогли Сидорину. Остатки Донской армии (около 27 тыс. штыков и сабель) были блокированы в районе Сочи кавбригадой 1-й Конной армии и частями 9-й советской армии, около 15 тыс. было взято в плен, 12 тыс. удалось уйти в Крым (см.: Гражданская война в СССР.., т. 2, с. 209). Собравшиеся в Крыму остатки Донской армии были сведены Врангелем в 3-й Донской корпус под командованием генерала Абрамова. Корпус участвовал в сражениях в Северной Таврии, в обороне Чонгарского перешейка, но с плачевным концом. Обреченность авантюры Врангеля становилось для белоказаков все более очевидной. О бесполезности дальнейшего кровопролития заговорили даже в верхах донских белоказаков. Штабная газета «Донской вестник» заявила об этом откровенно. Такая пораженческая акция вызвала взрыв гнева со стороны Врангеля. Он предал военно-полевому суду бывших командующего Донской армией генерала Сидорина и начальника штаба армии генерала Кельчевского, а также редактора газеты дю-Шайла. Подсудимые генералы были разжалованы в рядовые, и суд приговорил их к бессрочной каторге. Но Врангель, видимо, побоялся гнева донцов и заменил приговор всем троим высылкой за границу (см.: Лунченков И. За чужие грехи (казаки в эмиграции). — М.-Л., 1925, с. 20). Кельчевский до самой смерти издавал в Берлине просоветский журнал «Война и мир», а дю-Шайл работал в организации Ф.Нансена по репатриации. Тем временем авантюра Врангеля в Крыму окончилась катастрофой, как и поход Деникина на Москву. Бегство врангелевцев из Крыма превратилось в настоящий кошмар. По наиболее полным сведениям, из Крыма эвакуировалось около 150 тыс. человек, в том числе до 70 тыс. солдат и офицеров и приблизительно 80 тыс. беженцев (см.: Гражданская война в СССР.., т. 2, с. 316). Для эвакуированных белогвардейских войск началось в Европе подлинное хождение по мукам. Голод, холод, холера, циничное равнодушие — всем этим ответила неблагодарная Европа на страдания десятков тысяч людей, которым она многим была обязана в годы Первой мировой войны. «В Галлиполи и на Лемносе 50 тыс. русских, оставленных всеми, являлись на глазах у всего мира живым укором тем, кто пользовался их силой и кровью, когда они были нужны, и бросили их, когда они впали в несчастье», — гневно возмущались два белоэмигрантских автора (ВХДаватц и Н.Н.Львов) в книге «Русская армия на чужбине», изданной в Белграде (1923, с. 30). Остров Лемнос был по праву назван «островом смерти». И в Галлиполи жизнь, по отзывам его обитателей, «казалась порой беспросветным ужасом» (там же, с. 105). С мая 1921 года начался переезд эмигрантов в славянские страны, но и там жизнь у них была горькой. В массах белоэмигрантов наступало прозрение. О том, как и чем жила белоказачья эмиграция, как зарождалось и ширилось патриотическое движение среди казачьей эмиграции за возвращение на родину, очень искренне и правдиво рассказал один из эмигрантов казак И.Лунченков в своей книге «За чужие грехи (казаки в эмиграции)». Она вышла в СССР в 1925 году с восторженным отзывом командарма 1-й Конной С.М.Буденного. Прославленный командарм писал в предисловии: «Книгу И.Лунченкова, являющуюся поистине его исповедью, я горячо рекомендую прочесть каждому труженику — казаку, крестьянину и рабочему... Когда-то заблуждавшиеся, а теперь прозревшие, они — к их числу принадлежит и автор книги — по заслугам бичуют своих бывших «вождей», искренне раскаиваются в совершенных ранее перед Советской властью ошибках» (Лунченков И. Указ. соч., с. 4—5). Движение среди казачьей эмиграции за возвращение на родину, за разрыв с продажной генеральской верхушкой получило подлинно массовый характер. Патриотические силы этого движения создали в Болгарии свою организацию «Союз возвращения на родину» («Совнарод»), наладили издание газет «На родину» и «Новая Россия». Их агитация имела большой успех. За 10 лет (с 1921-го по 1931 г.) из Болгарии вернулось на родину 181,5 тыс. казаков и беженцев (см.: Русская военная эмиграция 20—40-х годов. Документы и материалы. — М., 2001, т. 2, с. 440—441). Стремление возвратиться на родину среди рядовой массы казачества и солдат оказалось настолько сильным, что оно захватило даже и некоторую часть белых генералов и офицеров. Большой резонанс тогда вызвало обращение группы генералов и офицеров «К войскам белых армий», в котором они заявили о крахе агрессивных планов белогвардейцев, о признании Советского правительства и готовности служить в Красной Армии. Обращение подписали генералы А.С.Секретев (бывший командир донского корпуса, прорывавшего блокаду Вешенского восстания), Ю.Гравицкий, И.Клочков, Е.Зеленин, а также 19 полковников, 12 войсковых старшин, 4 сотника и др. (Лунченков И. Указ. соч., с. 180). В их обращении говорилось: «Солдаты, казаки и офицеры белых армий! Мы, старые ваши начальники и соратники по прежней службе в белой армии, призываем вас всех честно и открыто порвать с вождями белой идеологии и, признав существующее на родине Правительство СССР, смело ехать на родину... Каждый лишний день нашего прозябания за границей отрывает нас от родины и дает повод международным авантюристам строить свои предательские авантюры на наших головах. Мы должны решительно отмежеваться от этого низкого и подлого предательства нашей родины и всякого, у кого не заглохло чувство любви к отчизне, быстрее присоединяться к трудящимся России... Да здравствует СССР. Да здравствует Рабоче-Крестьянская Красная Армия!» (там же, с. 179—180). Возвращение в СССР многотысячной, более сознательной части военной эмиграции, состоявшей преимущественно из рядовых казаков и солдат, подводило как бы окончательный итог недавно отгремевшей Гражданской войне в России. Оно подтвердило перед всем миром правоту и величие дел тех, кто в рядах Красной Армии защитил завоевания Великого Октября, включая десятки тысяч красных казаков, воевавших под началом Буденного, Думенко, Блинова, Миронова и других военачальников. Десятки тысяч возвратившихся на родину перед лицом всего мира признали неправедный, антинародный характер Гражданской войны со стороны вождей белого движения, раскаялись в поддержке их преступных планов и заявили о готовности загладить свою вину перед трудящимися СССР честным трудом на благо родины. Массовая реэмиграция военных сорвала планы Врангеля, Краснова, Богаевского и их сторонников развязать в России с помощью империалистов Запада новую гражданскую войну, хотя от прежней войны страна все еще не могла прийти в себя. Наступили другие времена |
| | Печать | |
|
|
|||||
